Записки советского чиновника

Наконец организационные мероприятия закончились. Пашки предоставили большой кабинет на третьем этаже, кабинете расчитанным на приём большого количества людей. По служебной необходимости, здесь иногда неоходимо было разместить всех первых секретарей горкомов, райкомов партии, председателей исполкомов городов и районов области, плюс аппарат отдела. Зная его привычку раньше всех приходить на службу, уборку начинали делать с его кабинета. Когда он поднимался к себе, двери в приёмную и кабинет всегда были открыты, полы не всегда успевали просыхать. За чистотой здесь следили. Но, тем не менее, его каждый раз раздражал накопившийся за несколько лет табачный запах, кроме того, зная, что бывший хозяин кабинета злоупотреблял спиртным, или фактор самовнушения, или это реально было, но он чувствовал и запах алкоголя. Поэтому он, прежде чем пойти на рабочее место, всегда открывал форточки.

В Караганде, если изменить немного смысловую нагрузку, известная поговорка будет восприниматься несколько по другому: " Когда паны дерутся, холопы работать перестают". Занятые делением власти первые руководители области, практически перестали следить за работой первых секретарей горкомов, райкомов партии, председателей горрайисполкомов. В результате, появились местные князьки с типичными для них наклонностями.

По сложившейся уже традиции, суббота частично рабочий день. В зтот день приходят со своими проблемами партийные или советские чиновники. Эта суббота была не исключением. В проёме двери как - то нерешительно появилась фигура молодой женщины, по её глазам и выражению лица было видно, что ещё мгновение, и она тут же развернётся и убежит. Пашки пришлось, насколько это было возможно, приветливо пригласить её, выйти навстречу и усадить напротив. Только спустя какое то время она способна была изложить суть дела. Бывший городской судья, ум, эффектная внешность, перспективный возраст. Пригласили на работу в исполком в качестве ответственного секретаря горисполкома. Пришла она на приём с жалобой на своего руководителя по рекомендации председателя Шахтинского горисполкома Воленберга. Сама бы она не решилась на такой шаг, зная, что её шеф имеет надёжную поддержку со стороны председателя облисполома Досмагомбетова. О председателе горисполкома этого города спутника Караганды Пашка и раньше много слышал негатива, но, что бы так далеко дело зашло, он не предполагал. По её информации на службе он появлялся периодически, преимущественно когда намечались областные или республиканские мероприятия, в основном представительские, или начиналась очередная предвыборная компания. Очень трепетно относился к своему здоровью, умудрялся ежегодно находиться в отпуске не менее трёх месяцев. Месяц по путёвке в санатории, в конце отпуска получал больничный лист с серьёзным диагнозом, инфаркт или прединфарктное состояние и уезжал к родственникам в Башкирию. После "интенсивной" болезни приезжал домой и ложился долечиваться на пару недель в областную больницу. Отдохнувший и загоревший приходил на службу, приглашал сотрудников, преимущественно женского пола, часто при этом закрывался на ключ и на столе решал накопившиеся проблемы, затем заказывал чай, отдыхая от трудов праведных. Когда он несколько раз попытался прижать и секретаря к столу, она не выдержала и пришла, надеясь получить защиту, так как у неё уже появились проблемы и с мужем. Проверка полностью подтвердила её информацию. Но на его защиту были брошены серьёзные силы. Началась массированная обработка членов бюро обкома, с применением известных методов: знакомтва, дезенформация, областная пресса. В конце концов, Александр Гаврилович поручил подготовить решение на усмотрение отдела. Узнав об этом, ходотаи всей своей мощью навалились на Пашку. Он понимал, что стоит один раз уступить, и тогда уже ситуация станет неуправляемой. Он так же не хотел подставлять женщину, доверившую ему свою судьбу и тайну. Но другого выхода он не видел. После обмена стандартными любезностями, Пашка сказал ходокам, что он мог бы незаметить халатное отношение к своим обязанностям, давно работает - интерес пропал, можно и простить финансовые нарушения, но как он мог не поделиться сотоварищи по работе таким бесценным опытом. На вопрос, что за опыт. Он пояснил, что человек напряжённо работает, почти ежегодно переносит инфаркт или доводит себя до прединфарктного состояния, а при выходе на работу, активно принуждает некоторых сослуживцев заниматься не свойственными делами на рабочем месте. Если поделится опытом, лучше всего на бюро обкома партии – можно было бы и простить. Дополнительных вопросов у ходоков не появилось. Через неделю председатель исполкома по собственному желанию уволился. Его примеру последовали ещё несколько ответственных работников. А заявительница, так неуважительно называли людей, которые обращались за помощью в вышестоящие органы, снова вернулась на прежнее место работы. А когда центробежные явления перестройки стали набирать силу, она неожиданно появилась в кабинете у Пашки. Тогда он уже работал заместителем председателя облисполкома. Похорошевшая, от угнетённого вида и следа не осталось, как - то по домашнему прижалась к Пашки, достала из сумочки шарфик из ангорской шерсти, накинула ему на шею и со словами «захомутать не удалось, так хоть память оставлю», после неожиданной шутки, вышла в приёмную. Похоже, попрощалась навсегда. Зимой, в холодное время года, когда он надевает дублёнку, набрасывая тёплый шарфик на шею, вспоминает эту историю.

Сегодня он в тишине осмысливал непонятную для него ситуацию. К нему днём раньше приходил генерал КГБ по Карагандинской области. У них на контроле был сигнал, поступивший из аппарата ЦК КПСС, что на одном из союзных мероприятий в Москве участница этого мероприятия видела фашистского полицая, которого она запомнила, находясь в плену во время войны в контракционном лагере. Следы привели в Карагандинскую область. Подозрение падало на одного областного руководителя. Коркин поручил разобраться комитету госбезопасности. Вчера руководитель этого ведомства Пашки доложил: выяснилось, что он сидел в тюрьме по законам военного времени, освобождён. Руководством областного КГБ был послан запрос на него в Талды-Курганскую область по месту расположения места заключения. По прибытии офицера к месту назначения, пожарники заканчивали гасить головёшки, оставшиеся от архива, где хранились дела на фигуранта. А в конце беседы генерал поведал; есть сведения, Дацука - руководителя областного управления грузовых перевозок, про которого идёт речь, переводят в Москву начальником одного из основных подразделений Министерства. "Алексанр Гаврилович к Вам послал посоветоваться. мои сотрудники предполагают, сказал генерал, что ниточки тянутся к бывшему второму Секретарю ЦК Компартии Казахстана, а ныне члену Политбюро ЦК КПСС Соломенцеву" - заключил он фразой свой неожиданный визит.

Обдумывая различные варианты этой ситуации, Пашка понимал, что сложность её значительно выше не только областного, но и републиканского уровня. В таком беспомощном положении он давно не бывал. Голова кругом идёт. Идёт, идёт, кто- то идёт, не поднимая головы, Пашка почувствовал запах сигарет высшего качества и неивестного ему мужского одеколона смешанным с запахом дорогой кожи. Пашки даже показалось, что в помещении воздух напружинился. Когда он поднял голову, то увидел на высоте около двух метров необычайной синевы, ничего не выражающие глаза. Лицо, отшлифованное поколениями, одежда и обувь не имели ни одного изъяна, по тому, как он двигался, было понятно, что его тело доведено до абсолютного совершенства систематическими тренировками. " Дацук". Что ему надо"? Не представляясь, очевидно полагая, что он в этих кругах личность известная, пытаясь изобразить что- то похожее на улыбку, он извинился, что зашёл без доклада, мотивируя тем, что в приёмной никого нет. Пояснил, что был у Александра Гавриловича, вот по пути зашёл доложить, что переводят работать в министерство. Посочувствовал Пашки за уставший вид и предложил ему отдохнуть у них в ведомственном санатории в Крыму.

Да, подумал Пашка, похоже, генерал не ошибался. Явно просматривается признак высокого покровителя да ещё со знакомым жизненым почерком, он хорошо представлял возможности покровителя. Этот любитель чужих жён всегда умел любые проблемы решать быстро и виртуозно. Многие руководители республики до сих пор помнят, как он нарвался на кулак мужа своей любовницы, медсестры ведомственной поликлиники, после чего со второго секретаря республики плавно вошёл в состав Политбюро ЦК КПСС и переехал в Москву, а пострадавшие благополучно продолжали работать, делая вид, что на хороший спектакль сходили. Будим и мы с них пример брать, решил Пашка, закрывая дверь за незваным гостем.

В суматохе дел, предстояло решить проблемы с квартирой: оставить приличное жильё в столице для детей и получить квартиру в Караганде.

Будучи в одной из очередных командировок, зашёл к управляющему делами ЦК Компартии Казахстана Статенину, решили проблему так: Пашка освобождает квартиру на Тулебаева, на неё положил глаз один из партийных ответственных работников, а Вика с семейством переезжает в трёхкомнатную квартиру, в доме, где раньше, после переезда в Алма - ату, они жили. При выходе из здания, он заметил, что у центрального подъезда остановилась машина Председателя совмина Казахстана. Он ожидал увидеть Нурсултана Назарбаева, его недавно назначили Председателем Совмина, после неожиданного для всех назначения первым секретарём ЦК Компартии Казахстана Колбина из Ульяновска. Но из машины вышел человек лишь очень отдалённо напоминающий Назарбаева. Согбенная фигура, небрежно одетая шляпа, полы незастёгнутого пальто обвисли. Впечатление такое, что на него взгромоздили непосильную ношу и несёт он её на пределе своих сил. Пашка таким его ещё никогда не видел. Он медленно, как бы примериваясь к ступенькам, поднялся на крыльцо подъезда и скрылся за огромными дубовыми дверьми. Пашка постоял ещё некоторое время, представил, в каком напряжении он сейчас находится, и ему стало физически не по себе. Хотя бы он выдержал этот чёрный период, не сломался под грузом свалившихся на него проблем, подумал Пашка и пошёл смотреть квартиру, где предстояло жить его детям. Находилась она на Улице Фурманова, всего в ста метрах от центральной площади.

Уход первого секретаря ЦК компартии Казахстана Кунаева на пенсию резко осложнил обстановку в республике, застаревшая идеология начала сдавать сбои. Опытные идеологи стали это уже понимать.

Юг Казахстана, Джамбул. Праздник - первое мая. Члены бюро обкома расположились на временно собранной трибуне, парад начинается по давно отработанной схеме, вначале на площади проходят обязательные выступления, отработанные организаторами, затем свободное шествие трудящихся и заключает духовой оркестр. Перед свободным шествием, как правило, небольшая пауза и тишина. Так и произошло, наступила тишина, расслабились люди на требуне, и тут она взорвалась от сумасшедшей барабанной дроби. На площадь вышел идеально сформированный чёрный квадрат примерно из ста человек, чёрная одежда, начищенные ботинки, наголо постриженные головы. Впереди, отбивая ритм лицом к квадрату, двигался какой то человек с палочкой, на которой были прикреплены кисточки. Зрелище завораживающее, у Пашки дыхание остановилось, такого он никогда не видел. Напоминало это ему фашистские демонстрации, которые показывают в кинофильмах. Кто - то из толпы крикнул - «молодцы», они под ритм барабанов разом рявкнули: «сами знаем»! Первый секретарь обкома партии Бектурганов подошёл к секретарю горкома по идеологии, она стояла рядом с Пашкой, и уточнил: «что это такое»? Она взволнованно ответила: «не разрешала я, они самовольно вышли», «так ведь хорошо прошли, откуда они»? «Это учащиеся спецшколы для малолетних преступников», ответила она. У человеческой памяти, очевидно, есть какой то особый сайт, где хранятся подобные, эмоциональные всплески. После этой демонстрации Пашку длительное время преследовал один и тот же сон. Какой то праздник, Пашка стоит на балконе своего дома, внизу гуляет толпа, веселье, песни. И вдруг, на всю ширину улицы выходят строем пионеры, идут чётко, уверенно, а впереди весёлый пионер в белой рубашке с развевающимся галстуком, лихо ведёт огромный асфальтоукладчик прямо по клумбам, вот, вот он пройдёт под его домом и раздавит своим катком посадки. И тут Пашка просыпается мокрый. Когда это повторилось несколько раз, он сон рассказал Нади. Она сказала ему тогда впервые: «а тебе никогда не приходила в голову мысль, что ты занимаешься не своим делом»? А секретаря горкома парти по идеологии всё же на пенсию отправили досрочно.

«Потолок ледяной, дверь скрипучая, за шершавой стеной тьма колючая…» уже почти сутки Пашка сушил мозги песней несшейся из мощных динамиков Фрунзенского аэропорта. Сам виноват, решил всю делегацию перехитрить и улететь попутным рейсом: Фрунзе – Алма - ата – Караганда. Конечный пункт и пункт отправки самолёта оказались закрытыми на приём, поднялись, покружили приличное время и сели во Фрунзе. А через сутки, в Караганде приземлились практически вместе, только Пашка мёрз в холодном, неубранном зале, под надоевшую за ночь песню, а его коллеги в столице Казахстана, в уютной депутатской комнате пили кофе с коньяком. А вот зачем летали в столицу, никто не знал, а, может, кто - то и догадывался, да в слух произносить боялся.

16 декабря 1986 года срочно собрали у первого секретаря обкома партии 6 человек, половина секретари обкома партии, другая половина зампреды облисполкома, в том числе и Пашка, и послали на совещание, якобы в Верховный Совет республики, в аэропорту к ним присоединился генерал КГБ. Предварительно, было известно, что Политбюро ЦК КПСС направило в столицу Казахстана, бывшего первого секретаря Ульяновского обкома партии. Это по всей республики вызвало недоумение, тем более после Кунаева Дюмаш Ахметовича, который заметно превышал своей компетенцией, умом и порядочностью многих членов Политбюро, не говоря уже о первых секретарях обкомов партии. По наблюдениям Пашки, на эти должности, по непонятным ему причинам, выдвигались чиновники жёсткого нрава, как говорят в народе, «дубоватых» и «нахрапистых», не отличающихся большим интелектом. Такими качествами, по отзывам многих чиновников, республики и был новый претендент на должность первого секретаря ЦК компартии Казахстана. Делегацию поселили в престижной, закрытой гостиннице. Было неуютно и холодно, угнетала консперативность и неизвестность цели прибытия. Дежурный просмотр фильма "Лебединое озеро" только усилил напряжение. Известно было только то, что около здания ЦК компартии Казахстана собралась большая группа студентов и молодёжи, с протестом против назначения, прибывшего из Ульяновска на должность первого секретаря ЦК компартии Казахстана Колбина. На следующий день с утра оживление на улицах возросло, народ повалил на площадь уже колоннами, к обеду огромная площадь была заполнена. Так подолжалось до вечера, несмотря на мороз. К вечеру большая часть демонстрантов разошлись, осталась наиболее активняя группа, состоящая в основном из молодёжи. А когда стало темнеть, на площать прибыло несколько пожарных машин, полили демонстрантов водой, погрузили в автобусы и вывезли с площади. Утром площадь была чистой, даже признаков демонстрации не было заметно. Делегации была дана команда вернуться по домам.

В Караганде было спокойно, но, на другой день поступила информация, что в вузах готовится подобная акция, что была проведена в Алма-Ате. Но кто организовал ответный ход, Пашка так и не узнал, кто же из его коллег придумал такое. Ближе к обеду стало известно, студенты не вышли на занятия. В это же время к центру города подъехало несколько автобусов, из них вышли в грязных спецовках, чёрные от угольной пыли шахтёры. Построились в огромную колонну и тихо прошли по маршруту, где в основном были расположены учебные заведения. Эффект был потрясающий, всех студентов неодолимо потянуло к знаниям.

Первые шахтёрские волнения, выступления металлургов в Темир-тау по задержкам зарплат. Явно просматривалось, что они умело организованы. Как только появились первые признаки волнений, в Караганду приехал председатель Совмина СССР Рыжков в сопровождении, присланного в республику из Ульяновска Колбина. При посещении кооперативного магазина, в период дефицита продуктов, Пашка в этой кавалькаде, больше всех волновался, он, как зампред облисполкома, отвечающий за торговлю, ждал большой клизмы. При подходе остановились понаблюдать, с чем выходит народ из магазина. Покупатели выходили спокойно с полными сумками. Рыжков приблизился к одной женщине, извинился и спросил, что купили, какое настроение. Она ответила, что всё нормально, открыла сумку: там лежало две булки хлеба, бутылка водки, пять больших палок колбасы - сервилат и овощи. На вопрос: а зачем столько колбасы? Она с простоватой улыбочкой ответила, что у неё, кроме мужа и сына, которые работают на шахте, есть ещё две замечательные собачки и кошечка.

У членов комисии, озадаченных таким неожиданным оборотом, отпало желание заходить в магазин. Решили, что не плохо бы посмотреть, как работает, недавно построенный канал «Иртыш- Караганда». Сели в машины и уехали.

У Пашки и его дочки Насти остались хорошие впечатления от посещения гостей в их область. Настя вручала цветы Рыжкову, когда они прилетели. А Пашка не получил дежурную, профилактическую «клизму» от начальства после их отъезда.

Но их посещение спровоцировало массовые командировки в Карагандинскую область всех госструктур республики. Первыми проявили инициативу министерства: торговли и рыбопереработки.

А все заботы по организации приёма и отправки командировочных, по служебным обязанностям, ложились на рыжую голову Пашки.

В начале он недоумевал, а потом свыкся с тем, что на него, председателя облплана, заместителя председателя облисполкома повесили курировать областную торговлю, кроме того, по распределению обязанностей, он, на время отпусков и отъездов в командировки, исполнял обязанности коллег, которые занимались строительством и промышленностью. Наверное, не было выхода, действительно, трудно себе представить зампредов облисполкома по культуре и сельскому хозяйству, занимающихся сдачей жилья в конце года в эксплуатацию, взрывами метана на шахтах, простоями вагонов на предприятиях. Промышленность и строительство, в какой то мере гармонировало со структурой сложившегося характера Пашки, но торговля остро входила в противоречие с его моральными понятиями, сложившемися в роду священнослужителей. В область постоянно приезжали различного рода делегации, гости, от которых впрямую зависило развитие региона, одна из самых непрятных обязанностей Пашки – принять их, создать правильный настрой. Он почему – то, каждый раз при этом представлял себя в чёрном фраке, с бабочкой; через руку наброшена белая салфетка, произносящим с исскуственной улыбкой: «кушать подано». Но эта традиция в брежневские времена была неписанным законом. Необходимо было хорошо принять, собрать скатерть самобранку, накормить, напоить, спать уложить и самому быть трезвым. Александр Гаврилович Коркин, зная нелёгкую участь Пашки, научил его как это делать. Результат был положительным. Почти после каждого отъезда такой делегации в плане появлялся или новый объект для строительства, или новый источник пополнения товаров народного потребления. На какие только ухищрения не приходилось идти, особенно в перид продовольственного кризиса конца семидесятых годов. Как правило, процесс выбивания проходит тяжело и не всегда результативно, но бывали и исключения. После посещения высокого начальства, в область должна прибыть делегация, ответственная за продовольственное снабжение республики. Первый секретарь обкома партии дал Пашке конкретное задание, довести делегацию до такой кондиции, что бы приняли правильное решение по поставкам продовольствия из Госрезерва. Возглавляла делегацию ответработник республиканского масштаба, солидная миловидная дама, зарекомендовавшая себя, как принципиальный работник, обмануть или уговорить её на поблажку ещё никому не удавалось. Прибыли они к концу рабочего дня, решили вначале разместиться, и на предложение начальника областного управления торговли с дорожки закусить, единогласно согласились, все друг друга знали. За столом время всегда идёт быстро, через пару часов стали не только знакомые, но и почти родственники, учитывая, что делегация практически впервые за сутки села за стол, небольшое количество выпитого быстро сделало своё чёрное дело. Руководительница запросила последний тост, затем попросила Пашку проводить её в свой номер. В номере оказался стол тоже накрыт. Почти по сценарию известного фильма: "почки царицы! Один раз!" После одной выпитой рюмки раздеться и лечь в постель она уже без посторонней помощи не смогла. Через несколько минут он вернулся в трапезную. В глазах делегатов Пашка прочёл явное недоумение такому быстрому возвращению из номера, и неприкрытое раздражение по поводу прерванного очередного тоста. Быстро разошлись, условившись пораньше на следующий день начать работу. Утром, зайдя в столовую в назначенное время, он никого за завтраком не застал. Поднявшись на второй этаж в номер «прекрасной дамы», застал её безмятежно спящей, почти в той же позе, в какой оставил вчера поздним вечером. «А она в постели лучше смотрится, чем за служебным столом», подумал Пашка, прикрывая её наготу, упавшим на пол одеялом. «Ты что, уже прснулся»? Послышался её умиротворённый голос, «да ты уже и оделся», удивилась она, с трудом разлипая заспанные глаза, «не только оделся, но и в столовой побывал», ответил он ей. «Тогда иди в столовую, а я приведу себя в порядок и тоже спущусь». Пашку удивил бархатный тембр голоса и форма общения, а, переходя через коридор в столовую он поскальзнувшись, чуть не грохнулся на только что надраенный паркет, оглушённый догадкой – «она же думает, что он с ней ночь провёл». После завтрака - интенсивное телефонное шоу, часа на три в кабинете у Пашки, к вечеру традиционный доклад у руководства, с положительным решением всех проблем. Со стороны всё выглядело так, что, прибывшая бригада ещё в столице только и думала, как для Карагандинской области решить положительно продовольственную проблему.

Затем область посетила секретарь ЦК компартии Казахстана Давлетова Людмила Ельматовна. Она, добросовестно вникая в суть сложившейся обстановки, посетила все шахтёрские города, увидела, как, поддаваясь панике, их население сметает с полок товары, заготавливая впрок, даже посетили некоторых покупателей, у которых целые комнаты забиты или солью или стиральным порошком. Пашка, ничего не скрывая, рассказал ей. Что, что - бы как - то смягчить обстановку, пополнить бюджет и не допустить задержек зарплаты, он производил переброску товаров с госторговли в потребкооперацию, вне графика разрешал производить поставку товаров из госрезерва в магазины, дело дошло до того, что стали в суточной выручке торговой сети учитывать разменный остаток. Но, понимая безнадёжность этих мер, попросил Людмилу Ельматовну, что бы Колбин обратился к правительству и центральному банку Союза с просьбой произвести эмиссию денег.

Уже через три дня после отъезда Давлетовой из области, все члены ЦК компартии Казахстана на внеочередном пленуме узнали, что в Карагандинской области заместитель председателя облисполкома Романов, ничего другого не придумал, как попросить у правительства денег.

А через два дня Пашка сидел в кабинете у Октября Ивановича Жёлтикова, заместиля председателя Совмина республики, курирующего торговлю. Улыбаясь, он поинтересовался, как долетел, как здоровье, потом спросил: «дети есть». Получив положительный ответ, сказал: «что же ты о них не думаешь? Ведь твои фокусы с потребкооперацией могут плохо кончиться». Правда, Пашки по выражению лица и стилю разговора, было понятно, что делает он это формально, выполняя чьё то поручение. Они друг друга хорошо знали и понимали, что дружат против одного и того же человека. После этого разговора, Пашка уже твёрдо знал, чтобы пополнить бюджет области, он полученные мясопрдукты из Семипалатинска, сегодня же переадресует на потребкооперацию.

Возвращался он в Караганду вместе с Министром торговли Танцурой Николаем Дмитриевичем, когда он узнал от Пашки о цели его приезда в Совмин республики и разговоре у Жёлтикова, он оживился и сказал, что это выход и будет добиваться, что бы и в других областях пойти по этому же пути. А ему дал команду вылететь в Караганду Колбин. Поступил сигнал: на завтра готовится забастовка по всем шахтёрским городам. А подкрепить ему свой приезд нечем, кроме своего речевого аппарата. "Не вести же из госрезерва шахтёрам гусеницы и колёса от боевых машин"- говорил он. Пашка представил стук касок об асвальт по всем шахтёрским городам, несмотря на закалку, ему стало не по себе. Не хотелось ему быть на месте министра. С утра решили вдвоём побывать в Абае и Шахтински, а на другой день посетить Сарань, там, по сообщению руководства города, наиболее агрессивно настроен статочный комитет. За два дня поездок стало понятно, что ни на какие переговоры на этом уровне шахтёры не пойдут. Руководители городов Пашку предупредили, чтобы не делал попытку вступать в переговоры - небезопасно. Но министр не прислушался к предупреждению и полез на трибуну, не успел и двух слов сказать, как оказался на земле. Хорошо ещё прочность каски на себе не испытал, только повредил руку. Руку перевязали, чем было, как в полевых условиях, и поехали в Караганду, вид у него был боевой, со стороны казалось: человек амбразуру собой закрыл и живой остался. По приезду вызвали скорую помощь, професионально перевязали, потом он неделю ходил с перевязанной рукой, всем понятно было, что человек не зря свой хлеб ест. А Караганда бушевала, стачком потребовал, что бы их выступления транслировались по телевидению. Пошли и на это. Сильно промахнулись, вместо того чтобы обострить обстановку, напряжение стало постепенно спадать. Зеваки устали и стали расходиться, дома за чашкой чая лучше смотреть, чем топтаться на площади, да и инициаторы стали выдыхаться, три дня говорить об одном и том же, путаясь в своих требованиях, что было организационном просчётом, но не расходились, ждали приезда высокого начальства. А Назарбаев точно расчитал момент, когда надо пойти на контакт. Прилетел поздно вечером, без подготовки поднялся на трибуну, напористо, грубовато заговорил, складывалось впечатление, что не бастующие предъявляют ему требования, а он к бастущим. Суть короткого выступления сводилась к тому, что такими методами ничего не решишь, а при их поддержке, решаемые проблемы можно решить, а не решаемые отмести. Меры надо принимать спокойно, по рабочему. С утра этим и займёмся. Пыл бунтовщиков погас, они согласились с его мнением и стали расходиться. Пашка понял, что Нурсултан ВЕС ВЗЯЛ и пошёл пешком домой спать. Теперь он наверняка был уверен, что Нурсултан Абишевич всё сделает как надо.

Выдержка Назарбаева в экстремальных условиях чем - то ему напомнила выдержку Главнокомандующего вооружёнными силами Советского Союза начала второй мировой войны. И чем дальше удаляется время второй мировой войны, тем больше появляется на экранах телевизоров «чайников», которые в злобе демонстративно рвут на себе рубахи, доказывая бездарность бывшего Главнокомандующего и давая рекомендации, спустя семьдесят лет, как надо было вести войну. Сталин, по мнению Пашки, не начинал активных военных действий, пока не подготовил население страны организационно к отпору врага. Если в начале войны у врага на полную мощь работала техника, то на сопредельной стороне активно работала машина психологической обработка населения, первостепенное внимание уделялось патриотическому воспитанию населения и злобе к врагу. Радио, кинематограф и другие формы обработки населения умело раскрывали зверства, чинимые фашистами. И когда большинство населения было готово отдать жизнь ради освобождения родины от врага, Сталин точно определил время «Ч» и начал активные военные действия. В результате, войну выиграла не техника – войну выиграла идеология.

После эстремальных, социальных встрясок руководство областных и республиканских структур, вспомнили, что пора бы и заняться основными своими обязанностями, восстановить работу всех отраслей народного хозяйства и первую очередь выполнением плановых показателей по производству продуктов питания. Инициатива, по сложившемся традициям, исходила от ЦК Компартии Казахстана и областных комитетов партии. А исполнителями, естественно, были Советские органы. Пашка как раз сегодня и ехал домой из обкома партии, где он получил задание подготовить доклад о состоянии дел с выполнением плановых показателей по всем отраслям народного хозяйства. Не дожидаясь такого сбора, он давно дал задание готовить такой доклад и очень беспокоился, что в такой обстановке трудно подготовить материал для пленума. Когда он увидел из окна машины светящиеся окна своего ведомства, он попросил водителя Колю завернуть к зданию исполкома. Несмотря на позднее время, все были на рабочем месте, зайдя по пути в отдел сельского хозяйства, он застал измученных сотрудников, активно дискутирующих. Когда он спросил: «о чём шумим»? «Вот спорим, как в докладе написать: выполним план по яйцу или по яйцо, как вы думаете»? Да заработались, подумал он, но, уходя в свой кабинет, сказал: «пишите по яйцам, только не забутьте заветное слово». «Какое»? «Куриным»- ответил он. А, зайдя в кабинет, он к своему удивлению услышал заразительный смех «Хорошо, подумал Пашка, значит материалы будут подготовлены вовремя». Но представленный через неделю в партийные органы и Совет министров доклад, поверг Колбина, да и других руководителей республики в угнетённое состояние. С такими показателями они никак не могли смириться, так как привыкли только об успехах докладывать, порою «дутых», но только не о негативных явлениях. По республике раздался рык типа «шта эта»!? В такое неспокойное время и не выполнить план поставок мяса, молока и других продуктов питания! Специалисты понимали, что план по мясу можно выполнить и на

двести процентов, но при этом остаться без необходимого поголовья скота на многие годы. Когда их спрашивали, как они относятся к такому требованию вышестоящих органов, они, несговариваясь крутили пальцем у виска. В Германии существует закон, по которому предусмотрен штраф 750 евро за такие действия перед государственным чиновником или полицейским. Учитывая численность только плановых органов в республике, имей такие же законы, Пашка подсчитал, что на такие деньги за счёт штрафов сотрудников, работающих по инструкцям, а не по понятиям, можно было бы закупить мяса вдвое больше, чем наметившийся по году дефицит. Но им пришла деректива пересмотреть представленные расчёты в сторону увеличеня показателей по выполнению плана и дать объяснительную записку по недостаткам в работе отрасли. Через три дня к Пашки с готовым материалом зашёл его заместитель Циглер и заместитель председателя облисполкома, председатель Агропромышленного комитета Мирза Виктор Никанорович. Записка была составлена совместно с областной плановой комиссией, но подписывать и направлять её по назначеннию должен был Мирза, а не Пашка. Записка была составлена объективно: основной вывод сводился к тому что, выполнив план по мясу в текущем году, область обречена будет на невыполнение плановых показателей на последующие пять лет. Такую записку Мирза подписывать опасался. Не прошла ещё и неделя, как рассматривался на исполкоме вопрос о положение дел в овцеводстве. Выяснилось, что приплод в текущем году был значительно меньше, чем в предыдущие годы. Причина: что плохо ухаживали за производителями - баранами. Вовремя не подвезли им для питания морковь. И это отрицательно сказалось на приплоде. Возмущённый председатель таким отношением к работе, посоветовал Виктору Никаноровичу самому ездить по атарам и оплодотворять овец. Пашка понимал, что ему хотя бы на время не надо светиться и раздражать начальство, подписал вместо него документ. За что получил нагоняй от первого секретаря обкома партии и был зачислен в «пятую колонну».

«И в деревню на поправку

где коровыщиплют травку,

отдыхать отправлен был,

Тридцать три коровы,

Тридцать три коровы».

После проведённых кадровых перестановок внешне обстановка в области нормализовалась, но это внешне, а на самом деле симптомы болезни постоянно проявлялись то в одном то в другом случае. Парийные аппараты с неослабевающим упорством продолжали подменять советские и хозяйственные органы, зачастуя беря на себя несвойственные функции. Ответная же реакция: или неисполнение распоряжений, или конфликтная ситуация. Пашка понимал абсурдность таких взаимоотношений, но его и самого, как бывшего хозяственника, иногда тянуло предложить с умным видом директору или главному инженеру техническое решение по проблемному узлу. Солидные руководители, к примеру, как директор Карметкомбината Сосковец Олег, аккуратно мог поставить на место не только Пашку, но и первого секретаря обкома патии и председателя облисполкома. А более слабые, со значительным взглядом, показывая вверх пальцем, немедленно старались выполнить любые указания. А в случае отрицательного результата и спросить было не с кого.

Особо сильное давление руководящей роли коммунистической партии Пашка в полной силе на себе испытал, работая председателем областной плановой комиссии – заместителем председателя облисполкома, когда по должностным обязанностям дожен был принимать первичные решения по развитию практически всех отраслей народного хозяйства области.

Но после того, когда он пошёл в разрез волевого требования руководства республики: «выполнить план по поставкам мяса любым способом» и подписал официальную записку в защиту бедных коровок, отношение между ним и руководством осложнились. «Ежу» было понятно, что Пашка был прав, но официально игнорировать распоряжение вышестоящих органов считалось недопустимой вольностью.

Партийное руководство, чтобы не давать повода для расслабления, решило провести Пленум, нацеливающий на безусловное выполнение плана по поставкам сельхозпродукции. Пашку тоже включили в список выступающих, при этом попросили от предложений отказаться, а сосредоточиться на экономическом обзоре. Но в нём, очевидно, проснулся дух прадеда – протоиерея, и его «понесло». Смысл его выступления заключился в том, что партийные органы провозгласили лицемерный лозунг- «Вся власть Советам», закрепив конституцией, а на деле организовали тотальную подмену Советских и хозяйственных органов. При этом, не имея опыта работы в Советах, а так же растеряв профессиональные навыки и не приобретя опыта идеологической и организационной работы. В результате, вся их энергия тратилась на имитацию бурной деятельности и карьерный рост. Вспомнив по ходу выступления свою работу бригадиром монтажников, напомнил членам обкома партии, что в бригаде должен быть один бригадир, а кому нечем заняться, пусть на гармошке играют. И если каждый будет заниматься своим делом, отпадёт необходимость собирать чрезвычайные пленумы обкомов партии.

После выступления, когда он спускался, в полной тишине, только один человек осмелился пожать Пашки руку. Это был заместитель председателя облисполкома, курирующий селькое хозяство области – Бочаров Евгений.

Пашка понимал, что он себе подписал приговор, хотя знал, что на его стороне будет руководство Совета министров, а так же и Госплана республики.

У Пашки, кроме основного заместителя-Размахнина Геннадия Петровича, было два отраслевых: Циглер Рудольф Карлович, по сельскому хозяйству и Медетов Елеш Медетович по строительству, а всего в плановой комиссии работало 82 человека. Все работники с большим стажем и высоким уровнем квалификации. Тогда просто не знали, что такое текучесть кадров. Способствовало Пашке быстро освоиться и то, что председателем Госплана стал бывший его шеф Мухамед-Рахимов Тауфик Галеевич. Он вызвал Пашку к себе и с присущей ему энергетикой, сообщил ему, что он со вчерашнего дня введён в состав Госплана и избран членом президиума и вручил удостоверение. Потом, как давно решённое дело, сказал: «даю три года на получение высшего экономического образование, введём в резерв на должность заместителя председателя Госплана республики». На реплику Пашки, о том, что он уже имеет два диплома о высшем образовании - может, хватит? Он, лукаво улыбаясь, ответил: ««батя», знает, когда хватя». Несмотря на большую нагрузку, в срок, который он определил, Пашка уложился и стал, кроме всего прочего, специалистом по экономике и организации строительства. А потом подписал договор с зампредом Госплана Дашковым, по которому Константин Степанович должен был научить Пашку правильно сидеть в кресле заместителя председателя Госплана республики.

А вот переход на работу с партийного аппарата в аппарат областного совета народных депутатов произошёл как-то непривычно буднично. В 12 часов звонок по прямому телефону, опять разминка у Старой площади, подумал Пашка, поднимая трубку. Так оно и есть; знакомый голос поведал, что завтра намечается выступление Леонида Ильича, необходимо подготовить три отзыва на выступление – сталевара, шахтёра и строителя. Не мешкайте. Не подведём, ответил Пашка, могу и сегодня передать. Молчание, потом кашель, «сегодня второй раз эту шутку слышу, из Новосибирска и от тебя, значит, засиделись», сказал он на прощание. Вечером зашёл к Александру Гавриловичу, закончив текущие дела, он, как - то извиняющи, сказал, что надо поговорить. Суть разговора состояла в том, что по сложившейся схеме первый секретарь обкома коммунистической партии и председатель облисполкома не могут быть лицами одной национальности. Пашка сразу сообразил, что пошутил он утром с коллегой со Старой площади не совсем удачно. Но дальнейший разговор ему стал нравиться. Принято решение освободить преседателя облисполкома от должности и утверлить его ректором педагогического института, на его место передвинуть Инкарбаева Зайкена – заместителя председателя облисполкома, председателя областной плановой комиссии, и если Пашка не обидется, то его рекомендовать на очередной сессии на должность заместителя председателя облисполкома – председателя облплана. Пашка этот вариант тоже продумывал, но пока не озвучивал, набросив на лицо маску безразличия, и как о нейтральной для него ситуации сказал: «я считаю, Александр Гаврилович, этот вариант наиболее подходящим, что здесь обижаться. Строительство мы закрыли, Полежаев уже осваивается, на сельское хозяйство уже есть кандидатура, а с переходом меня на должность председателя облплана полностью охватывается экономика области. Получается полноценная команда». Давно Пашка не видел шефа таким давольным и весёлым, он поднялся с кресла, потрепал его за плечо и, потирая руки, сказал: «не ожидал от тебя такой положительной реакции, тогда завтра с утра иди к Досмагамбетову и от имени бюро обкома партии разруливай ситуацию, назначай внеочередную сессию облисполкома».

Пашка жил по инерции, не задумываясь по серьёзному о своей карьере. Но вот в детстве ему очень хотелось стать клоуном. Очевидно, что то его привлекло в этой профессии после приезда в Батпак кочующей труппы цирка. Желание было непреодолимо, но несбыточно. Этим необычным желанием он до старости стеснялся с кем либо делиться. Проявлялись ли черты клоуна по жизни у Пашки, судить конечно дано современникам, которые вместе с ним топтали грешную землю.

На этой должности в облисполкоме Пашка проработал более восьми лет, здесь к месту пришлась хорошая народная мудрость: «не было бы счастья, да несчастье помогло». Но «Доброжелатили» не могли смириться, что благодаря новой команде они не только потеряла часть своих единомышленников, но и стали быстро терять повсеместно своё влияние среди населения. Они просто не могли смириться, что после застоя, в короткое время был достроен родильный дом в Темир-тау, за 3 месяца был реконструирован аэропорт для принятия самолётов типа ТУ-154, в аварийном порядке был проложен канал Иртыш - Караганда, в результате была предотвращена остановки ГРЭС № 2 из-за дефицита водных ресурсов.

Устиновский зачастил на консультации в Москву к Полторанину. В начале пришло письмо из ЦК КПСС, в котором сообщалось, что народ возмущён. Как можно допустить, что бы Романову - внуку спецпереселенцев доверить кадры, а так же экономику области. Затем, одна за другой стали появляться статьи, обвиняющие первого секретаря обкома партии Коркина и заместителя председателя облисполкома Полежаева в нецелевом использовании материальных ресурсов при строительных работах в области. Почерк атаки был до мелочей знакомым. В последствии, спустя три года, когда Пашка читал известные воспоминания Президента России Бориса Ельцина, от первой до последней страницы, по форме и стилю изложению, перед ним постоянно возникало в подсознании не образ президента а «любимое» лицо бывшего корреспондента газеты «Правда» по Карагандинской области. У Пашки открытых столкновений с ним не было, но встречаться по службе приходилось, когда он работал в аппарате ЦК компартии Казахстана. В контору поступил сигнал, что он, пользуясь положением спецкора газеты «Правда», фабриковал компромат по заказу или по понятиям на отдельных ответственных работников. Метод очень простой, собрались в одном из районов области в бани, выпили, закусили, под звон бакалов, решили: а не снять ли с работы председателя исполкома, не даёт развернуться. А дальше дело техники, печатается острая статья, на статью организуются возмущённые отклики ветеранов войны и труда, появляются комиссии одна за другой и в результате конец карьеры. А поскольку Пашка был закреплён за этим регионом, значит, ему и предстояло ехать для разборки в командировку. Он уже стал собирать материалы для поездки, как раздался звонок с идеологического отдела, с просьбой принять Полторанина, он прибыл представить нового спецкора по Карагандинской области. Приемник произвёл хорошее впечатление, а Полторанин, на какое то время исчез из поля зрения, а потом появился в окружении автора вопроса «шта это». Нашёл своё достойное место. «Баба с возу, кобыле легче».

«Учиться, учиться и учиться» В.И. Ленин. В соответствии с этим лозунгом, независимо от того есть ли желание или нет, но один раз в два года всех председателей областных плановых комиссий направляли на краткосрочные курсы повышения квалификации в Академию народного хозяйтва при ЦК КПСС. По сложившейся традиции Пашка снова поселился с Половниковым Анатолием из Павлодара, с утра обычно пили чай с Карагандинским белым шоколадом и Павлодарскими сухими сливками. На чай к ним любил заглядовать из Целинограда их коллега Максимюк, жил он в отдельном номере и чая со сливками у него не было, телефона в номере тоже. Он с удовольствием пил чай, компенсируя свой приход хорошими анекдотами, потом он набрасывался на телефон и с таким же жаром с каким рассказывал анекдоты, начинал звонить друзьям и знакомым, первый звонок он делал своему приятелю, бывшему первому секретарю Целиноградского обкома партии, а ныне заведующему одного из отделов ЦК КПСС. Предвидя длинный разговор, что бы сократить его, передали от Караганды и Павлодара приветы, показывая на часы, что сегодня договорились пораньше пойти в лекционный зал на встречу с Юткевичем. Пашки очень хотелось спросить его, почему он так в своём фильме «Ленин в Париже» изобразил Ленина: на велосипеде, с ярко красной шевелюрой, приземлёнными манерами поведения. Принебрежение ли это к личности его, или какая то другая задумка.

Попрощавшись с приятелем, Виктор Максимюк, да и его коллеги предположить не могли, что пройдёт совсем небольшой отрезок времени и его друг выпадет из окна. А на его прототипе режиссёры с больным воображением, или по заказу, что бы скрыть истинных грабителей России, по принципу, «держи вора», создали фильм «золото партии».

ПАДАЛЬЩИКИ.

В одну из командировок в область первый секретарь металлургического райкома партии города Темиртау предложил Пашки посмотреть базу отдыха металлургического комбината, скорее похвастаться. Комбинат был на подъёме, много усилий направлялось на развитие социальной сферы. Проезжая между сопками, при выезде из города, почувствовали неприятный запах, отличающися от привычных выбросов завода «Синтетического каучука». На вопрос, что это, Крамарев пояснил, «наверняка опять хулиганит руководство мясокомбината, могильник устроили, разберусь. То – то я смотрю, налетели падальщики, жируют. Через сутки всё растащат, и снова будет чисто, этим заводчане и пользуются».

Действительно, подумал Пашка, где смерть, беда, там природа позволяет жировать падальщикам. Во время войн, революций, мародёры, спекулянты за бесценок скупают драгоценности, появляются банды грабителей. В смутные времена, а так же перестроечные периоды, в прямой зависимости - народ нищает, а за его счёт появляются несказанно богатые личности, из числа государственных чиновников и депутатов, которые лоббируют в государственной думе принятие законов, способствующих разграблению государства. Народ России этих ряженых поимённо знает, хотя они и изображают из себя «деточкиных». Пашка онимал, что птички просто так крылышками работать, летая около большого города, не будут. Но, человеческие законы пока выстроены так, что позволяют им существовать. Получатся, что в этом случае светские правила совпадают с законам природы.

***

В семидесятые годы, когда начался экономический спад Союза, руководство страны пыталось оздоровить кадровую политику, обновить аппарат работниками из производственной сферы. Под эту компанию попал и Пашка. Но поскольку Советский Союз возглавил помошник комбайнёра из Ставрополья, затея с треском провалилась.

Первое знакомство с перестройщиком у Пашки состоялось на последних курсах повышения квалификации партийных, советских работников при Академии народного хозяйства СССР. Горбачев выступал там, как специалист по сельскому хозяйству, будучи секретарём ЦК КПСС. Выступление произвёло на председателей областных плановых комиссий удручающее впечатление. Ощущение от доклада было такое, что его писал учитель словесности на отчётно-перевыборную, комсомольскую конференцию. А выступающий сам не понимает, о чём говорит. Даже для приличия никто не пооплодировал. А спустя год, при защите перспективного плана развития народного хозяйства до 2000 года, деморализованные работники Госплана доложили председателям областных плановых комисий, что их труд забракован. Лично Горбачёв, уже к этому времени Генеральный секретарь ЦК КПСС, очевидно посоветовавшись с домашними, перечеркнул итоговые цифры, несмотря на расчёты Госплана и возражения Председателя Совета Министров СССР Рыжкова Николая Ивановича, поставил свои, итоговые цифры, в том числе, в одно мгновенье, решив проблему жилья для всей страны до 2000 года. Хотя расчётами предусматривалось к этому сроку только завершить обновление и реконструкцию строительной базы. После такого сообщения, плановикам стало ясно: надо ждать экономического коллапса. Жить по понятиям долго никому ещё не удавалось. А когда он «углУбил», свою экономическую концепцию, произошёл взрывоподобный экономический кризис, который его и выбросил к своим кадровикам за рубеж. Любопытно, кому достанется международная премия, кто откроет закон, по которому безграмотные, далёкие от умственного совершенства особи рода человеческого всегда знают, что надо делать, и испытывают непреодолимую тягу учить других. Природа же определила им ячейку в своей матрице, значит, есть и какие то функции.

В своё время Пашку удивило поручение шефа разабраться с управлющим трестом «ИртышКараганда», есть же отраслевые отделы, думал Пашка, в его обязанности входило, в основном, колоть председателей исполкомов, секретарей горкомов, райкомов партии, а здесь опять хозяйственник, даже не член обкома. Что задумал Александр Гаврилович? Посмотрим. Зашёл солидный молодой мужчина, представился Полежаевым Леонидом Константиновичем. Первое впечатление благоприятное. После длительной беседы, нарисовалась стандартная ситуация. Секретарю парткома не понравилось, что на должность управляющего трестом министерство прислало «варяга», сам метил на это место, не получилось, стал бомбить инстации, все проверки не подтверждались по сути, а если формально подходить, то любого хозяйсвенника можно закопать, и в первую очередь, делового. А он деловой, единственно, что Пашку настораживало: он хотел понравиться, изъяснялся осторожно, правильным партийным слогом. Когда резюме лежало перед Александром Гавриловичем, практически судьба Полежаева была определена, давно не могли подобрать опытного строителя на должность заместителя председателя облисполкома. Он им и стал. Бюро обкома партии единогласно поддержало это предложение.

В то время не предполагал Пашка, что им придётся работать в одной конторе около десяти лет. И чем больше укреплялся его статус, тем осторожней он становился, очевидно, это необходимое условие для карьерного роста. Прежде чем выразить своё особое мнение, он непроизвольно просматривал помещение, нет ли жучков. На пятом десятке поступил в академию общественных наук, с целью получения высшего политического образования. Зная, что Пашка в своё время с карандашом в руках проштудировал всё собрание счинений. В.И. Ленина, он во время подготовки дипломного проекта зашёл к Пашки в кабинет, поинтересоваться его мнением по одному из направлений Ленинского учения. Пашка впервые в своей жизни, как - то спонтанно, как толчком из подсознания сказал ему, что, если была бы возможность оживить Великого Кормчего, он бы его оживил, и тут же снова пристрелил. Услышав такое неожиданное откровение, он посмотрел на Пашку, как на переодетого татарина (выражение матушки - человек, которого надо опасаться), сделал характерное движение головой по углам кабинета, сказал какую то умную фразу и ушёл на "срочное" заседание. Но окончательно Пашка убедился, что он ради карьерного роста готов пожертвовать человеческими отношениями, когда назрела острая необходимость уезжать из Казахстана. Он то уехал на год раньше, после неожиданной смерти генерала КГБ по Карагандинской области Льва Чечурина. Чечурин был родом из Омской области, там его и похоронили. Полежаева же начали прессенговать националисты одного из первых. После того, как в его отсутствии пришли два блюстителя правопорядка и стали запугивать его мать, он расчитался и уехал в Омск. возглавил там областное объединение мелиорации, а затем стал председателем Облисполкома. Пашку пока не трогали, хотя к тому времени уже участились случаи падения из окон высотных домов ответственных работников, и больше стало уезжать русских на историческую родину. Скорее всего, националисты опасались; в область он был направлен на перспективу с должности инспектора ЦК партии, по новым понятиям представителя президента в регионе. Но долго ждать не пришлось, сменился председатель облисполкома, который идеально подходил на роль разрушителя, миниатюрная копия президента Грузии Саакашвили. Первому предупреждению Пашка не придал особого значения, посчитал случайностью. В область приехали начальник отдела Госплана СССР и заместитель председателя Госплана Республики Дашков. Сопровождать по области их должен был Пашка. Но его срочно вызвали с каким то очередным отчётом в Совмин, необходимо было подготовиться, и вместо него сопровождал по области их его заместитель Размахнин. Предварительно условившись, что последним вечерним рейсом они подъезжают в аэропорт и вместе с Пашкой вылетают в Алма-Ату. Ко времени отлёта Пашка уже начал нервничать, объявили посадку, а их всё нет. Пришлось дважды задерживать вылет, наконец, к депутатской стоянки подъехала неизвестная Пашке машина, и из неё вышел Размахнин с кровавыми подтёками на лице, Дашков с перевязанной рукой и Московский гость в целости и сохранности. Объяснили, что на трассе, при наборе скорости, лопнула резина передних колёс, но водитель был опытный и сумел избежать столкновения со встречными машинами. Через сутки представитель спецорганов доложил, что на передних колёсах ночью была произведена замена стандартных шин на шины, в которых отсутствует армирование. При большой скорости они, как правило, взрываются. После второго траспортного происшествия водитель отказался у Пашки работать. Но, окончательное решение «рвать когти» у Пашки сложилось, когда он приехал из отпуска и обнаружил под своим телефонным аппаратом «моляву», в которой было написано коротко: «не забывай, что у тебя дочь растёт». Будучи по службе в Алма-Ате, Пашка зашёл к Назарбаеву, он в то время был председателем Совмина республики. В подробности не вдавался, но обстановку обрисовал, по его реакции Пашка понял, что он в курсе происходящих событий, информатор, естественно, был не из Пашкиного окружения. И, хотя чай пили в доброжелательной атмосфере, Пашка понял по его настрою, что в обстановке, которая сложилась к тому времени, он ему помочь ничем не сможет. Пришлось уже который раз за последний месяц звонить по телефону Полежаеву в Омск, с просьбой ускорить перевод, но, услышав в тоне разговора сомнения и страх за своё положение, Пашка пришёл к выводу, что Леонид Константинович всё - таки свою карьеру значительно выше оценивает, чем товарищеские отношения. Он даже представил, как он тихо разговаривает, медленно вращая головой, пытаясь обнаружить спрятанный «жучок». Вначале Пашка обиделся на него, но прошло немного времени, и он стал думать, «а может и прав Леонид», цель оправдывает средства, в конце концов, хотя и попластунски, но он достиг своей цели - стал Губернатором Омской области, по тем временам неплохим губернатором. А, скорее всего он вспомниил свою любимую поговорку: «Боливар двоих не выдержит»

Во фритюри, во фритюри! Во фритюри, во фритюри! Стучало надоедливо в голове у Пашки, после четырёхчасового заседания исполкома областного совета, когда он измотанный переходил площадь, направляясь через парковую зону, домой. Водителя он всегда отпускал, когда задерживался на работе. Сегодня рассматривали чрезвычайный случай: на Сортировке, в ведомственном - железнодорожном детском садике отравилось двадцать шесть ребятишек, обсуждение шло необычайно бурно, как уже принято, виновных не было, но это мерзкое слово звучало больше всего. Отвлекло его от тяжких дум появление на его пути Наили Григорьевны с сыном Илюшкой, он носился по кругу, постоянно падая, рискуя замочиться от струй фонтана или поцарапать ноги. Она как - то безразлично смотрела на его проказы, со стороны глядя, можно было подумать, что это посторонние друг другу люди. Наиля Григорьевна - прекрасный врач физиоперапевт, избавила Пашку, применяя какую то новую технологию лечения, от мучительного заболевания – в народе называемый «опоясывающим лишаем» или воспалением сидалищного нерва, приобрёл он это «замечательное» заболевание, заседая часами в тюремных, холодных красных уголках. Когда был председателем областной комисси по помилованию заключённых. В последствии она почти один в один повторила жизненный путь своей матери Хаировой Ильдус, известного учёного в области медицины, доктора медицинских наук, профессора. В молодости она вышла замуж за русского парня, Наиля повторила практику матери, в результате в большой семье, Ильдус оказалась одна чистокровная Абдуллаевна, а остальные «Иванушки интернейшлн». Иногда она, в моменты эмоциональных всплесков, своих домашних, незлобиво называла русскими мордами, то ли это был чёрный юмор, то ли образ жизни, определить было трудно. Пашка вначале подошёл к малолетниму другу поздороваться и поговорить про жизнь. Говорить он пока ещё не умел, но дело своё знал туго. Протянул руки и молча заставил поднять себя на кромку фонтана. Сделав, держась за руку, два почётных круга, спрыгнул и они, соблюдая законы вежливости, пошли к одиноко стоящей женщине на парковой аллее. Настроение у Наили было подавленное. Пашка стал понимать, что встречи во время её прогулок в конце его рабочего дня у Наили не случайны, а спросить духу нехватало, боялся обидеть её. На этот раз она, как уже повелось, дошла до перехода через пути детской железной дороги, рядом с домом и, не прощаясь, обратилась к Пашке с неожиданной просьбой. Она, как - то жёстко, по мужски, попросила его не ходить с работы через парковую зону. «Так ты что, всё это время охраняла меня», спросил Пашка. «Так ты же ни одного слова на казахском языке не знаешь», ответила она. «Илья, сделай дяди русскую морду", он охотно изобразил, сидя уже в коляске. Щёлкнул затвор фотоаппарата и они, выехав на главную аллею, направились к центру города, домой. Он знал её обширные связи и понимал, что это серьёзный сигнал, и после этого предупреждения перестал ходить через парковую зону, Насти запретил гулять одной.

«Что такое, во фритюре» - спросил он у Нади, доедая наваристые щи. «Подсолнечное масло, в котором готовятся чебуреки, жарятся пирожки. Всё что готовится во фритюре, детям для питания давать не рекомендуется». «Хрошо что я не знал этого, а то бы прочитал лекцию на исполкоме о вредном влиянии непредельных углеводородов на неокрепший детский организм» - подумал Пашка. А так он, на вопрос председателя, что он думает по поводу массового отравления, ответил: «передать в суд, пусть специалисты разбираются». Что бы как- то скрыть свою тревогу, вызванную нерешительностью Полежаева и предупреждением Наили Григорьевны, Пашка пошёл чинить газовую колонку, которую Вика пыталась заставить работать без подачи на неё холодной воды.

Оставались ещё два пути отступления: Оренбургская и Тверская области. Предпочтение Пашка отдал Тверской области. Перед ним постоянно возникала изумительная картинка, когда они с Настей приезжали, естественно с разведовательной целью, туда отдохнуть на Голубых озёрах. Перед отъездом заехали на пару дней к Тихоновым, сестре Нади и тётки Насти. Жили они в Заволжье недалеко от реки Тверца. В последниий день отъезда, рано утром Пашка спустился по крутому берегу к речке рядом с ботаническим садом. Несмотря на очень реннее время, несколько рыбаков сидели с удочками. Тишина, нарушаемая только всплеками играющей рыбы и ленивым плеском волн. На другом берегу деревня с цветущими палисадниками. Конец июля. Вдруг из одного из полисадников, не нарушая тишины, выбегают два нагих пацанёнка, лет 3-5, они приблизились к воде, маневрируя между перевёрнутыми лодками, на ходу направили свои окурки на воду и окропили её. И тут же, так же тихо, как и появились, исчезли в одном из палисадников. Жить надо здесь, подумал Пашка, возвращаясь, чтобы собрать Настю к отъезду на вокзал.

После интеллектуального разговора с Полежаевым и ознакомлением с запиской, автор которой знакомил Пашку с его семейным положением, он сразу же позвонил Суслову Владимиру Антоновичу – Председателю Тверского облисполкома (бесталкома в Настином сленге) с просьбой о переводе к ним на работу. Учитывая, предварительный разговор во время отпуска и зная положение русских в союзных республиках, он сразу же дал команду подготовить документы о переводе его на работу в своё ведомство. Пашка, используя свои связи, без труда, потихому, снялся с учёта в ЦК компартии партии, Совмине, Госплане. Получил положительные характеристики, подкреплённые соотвествующими печатями, и, не мешкая, в воскресенье возвратился из Алма – аты. Из аэропорта сразу же поехал на митинг. На площади, по инициативе сорвавшихся с цепи демократов, бушевал их «РЕКТОРАТ», но не шахтёры, а работники торговли, в основном районного звена, протестовавшие против инициативы областного руководства, которая заключалась в том, что их волевым методом каждое воскресенье заставляли привозить товары в Караганду и торговать ими на областной ярмарке. Это была инициатива нового руководства области, приносила только убытки и разваливала сельскую потребкооперацию. Протестовать против такой инициативы было бесполезно, помня цековскую поговорку: «Послушай! Этот ГАИ тебя совсем не уважает»! Пашка, отвечающий за торговлю в области и лично, допустивший обнищание народа, рассказал возмущённым бастующим, откуда поступит в область дополнительно соль, сахар, консервы, а так же проинформировал, какие меры принимает руководство республики по оздоровлению обстановки. А в это время, недалеко от беснующей толпы, стоял незаметный «жигулёнок». Пашка, закончив выступление, стараясь не привлекать к себе внимания, дошёл до «жигулёнка», сел на заднее сидение и дал команду ехать в аэропорт. Чемоданы его были уже там, регистрация на Московский рейс была закончена. В салоне самолёта встретил секретаря обкома партии по идеологии Султанова, просчитав причину столь неожиданного отъезда Пашки, он искренне огорчился, через депутатскую комнату довёз Пашку из Домодедова до Ленинградского вокзала и посадил в скорый поезд «Москва Ленинград». Озвучена была версия: Пашку ждут в Ленинграде.

Он волей судьбы оказался в «шкуре» генерала Черноты из произведения Булгакова «Бег». «Куда то ехать, ехать надо. Думал в Мадрид, так в Париж как - то пристойней».

«Повезёт, не повезёт, повезёт, не повезёт.

Даже если повезёт, куда вывезет…».

Через полтора часа Пашка стоял с двумя большими чемоданами на привоклальной площади города Твери, через пятнадцать минут на улице Румянцева в окружение родственников и слушал их восклицания, переполненные нерасшифрованным содержанием: «вах, вах, как неожиданно! Думали, что он пошутил! А он вот, уже здесь»!

На другой день, он пришёл со службы с ключами в кармане от однокомнатной квартиры для временного проживания, а так же с гарантией, что через три месяца получит трёхкомнатную квартиру в престижном районе и участок в деревне для строительства дома. Но родичи его не отпустили во временное жильё. До получения квартиры он с ключами в кармане так и проходил.

Не только для родственников, но и для Пашки оказалось неожиданным такое удачное возвращение на свою историческую родину. Прислужливая память его вернула в детство, когда ему судьба подарила такой же счастливый момент.

Население посёлка Батпак гудело; никто не работал, третий месяц праздновали день победы, молочные фляги и другая подобная посудина раздувалась и деформировалась от постоянно бродящей браги, несмотря на жестокие запреты, почти каждый дом испускал характерный запах самогона. Со стороны пруда были слышны весёлые крики купающейся ребятни.

Пашка уже второй день приходил с лягушатника к обрыву, где прыгали в воду ребята, умеющие плавать. Он с завистью смотрел на своих сверстников, близнецов - братьев Бабиных, которые одновременно прыгали с обрыва и проплыв до жолоба, через который с мельницы сбрасывалась отработанная вода, снова возвращались на берег. Засмотревшись, он не заметил, как к нему подошёл злейший его враг, старший из братьев Осипенко Степан и толкнул Пашку с обрыва. Считалось, что таким способом можно научить плаванию малышей. Шлёпнувшись о воду животом, он замолотил руками и ногами, но долго так удержаться не мог и начал медленно опускаться на дно. Он понял, что это конец, расслабленный, он почему – то стал думать, что ему в этом году в школу надо было бы идти, а он утонул. Но в это время его потоком прибило к берегу, и он почувствовал спиной глинистый спуск, развернулся и стал, впиваясь давно нестриженными ногтями рук и ног в глинистый берег, стал очень медленно подниматься. Вначале через воду он увидел сверху свет, потом кожей ощутил, что макушка вышла из воды, потом уши и глаза, затем подсознательно почувствовал, что стремительно летит вверх. Когда он открыл глаза, на него обрушилось много света, дышалось легко, но всё это происходило в абсолютной тишине, потом, что - то щёлкнуло в голове, из ушей потекла горячая вода - так ему показалось, и он услышал разноголосый шум купающихся и сидящих на берегу ребят, улыбающийся Степан вытирал его своей майкой. На середине пруда плавали гуси, недалеко от берега наглые, прожорливые утки выпрашивали у прохожих еду. Мельница стояла на своём месте. У домов, расположенных у воды, ходили люди. И всё это происходило на глазах вынутого из омута, самого счастливого человека на белом свете по имени Пашка.

Примерно с таким же эмоциональным наполнением Пашка начинал свою жизнь в Твери. От подъезда, где ему предстояло жить, до реки Тверца всего тристо метров, до Волги шестьсот пятьдесят. Если он обедал в облисполкоме, то два раза в день пешком пересекал по мосту Волгу, а если дома, благо ходу пешком всего семь – десять минут, то четыре, и всё это пространство плотно заполнено чистой речной водой и яркой зеленью.

Всё стало вокруг голубым и зелёным…