Записки советского чиновника

В последнее время, Пашка частенько заставал Надю за их любимой книгой, « Атлас СССР», выпуск 1955 года. Пашку тоже стало тянуть к заветной книге, по - видимому, наступил момент неустойчивого равновесия, когда появляется желание поехать работать на новые места, и в то же время, не хочется расставаться с родными, друзьями, со сложившимся связями. Попытки переехать уже предпринимались. В Кингисеппе на горнообагатительном комбинате Пашки не понравилось. Шашлыки из свинины очень жирные, а туалеты забыли построить. В Армянске его с Надей поразила природная скудность. Степной Батпак в Карагандинской области - цветущий край по сравнению с этим местом. Крым – это побережье Чёрного моря, а посерёдке чистый Армянск. В Калуше, когда перед его лицом трясли ключами от благоустроенной квартиры, он за спиной чувствовал холодное дуло пистолета. Сегодня появилась ещё одна надежда. По почте пришёл вызов на двоих, со льготным переездом, из южного областного центра Джамбул. Надо будет определить по времени, когда побывать в этом экзотичном месте. И вот свершилось. Поезд по расписанию подошёл к станции Джамбул рано утром, до начала рабочего дня оставалось пару часов. Но когда он вышел на привокзальную площадь: "Тысяча и одна ночь"! Пирамидальные тополя, работающий фонтан, море цветов. А запах! А публика! Такого разнообразия одежды он никогда не видел. Если внимательно приглядеться, то можно обнаружить и Шихиризаду, цокающую по каменной мостовой деревянными шлёпанцами, прикрытыми длинным платьем невообразимой разцветки и на голове с восточной корзиночкой, наполненной только что испечёнными лепёшками. Учитывая, что вокзал, базар и центр определяют лицо города, Пашка ринулся на два оставшихся места. Базар поразил разнообразием и дешевизной продуктов питания, а так же их отменным качеством. Центральная площадь показалась ему ухоженной и уютной, много зелени и воды, кроме фонтанов, ещё журчат и арыки. Два белых трёхэтажных здания, стоящие через площадь, формируют общую архитектуру центра. В них разместились областной и городской комитеты партии. К девяти часам к зданиям стали подъезжать начищенные машины со шторами, неспешным шагом подходили безупречно одетые люди. Пашки эта сторона жизни была неведома. Какие же здесь работают безупречно честные и умные люди, думал он, направляясь к автобусной остановке, чтобы доехать до вокзала. Стоя на площади, он принял окончательное решение. Они с Надей переезжают в Джамбул, присланный вызов действителен ещё два месяца, город понравился, терять время нет смысла. "Тебя просили зайти в профком" - сообщили Пашке, когда он вышел на смену после поездки в Джамбул. « Будут чистить за технику безопасности», подумал он, привычная процедура». « Вам по ходатайству руководства выделяется трёхкомнатная квартира» - сообщили ему, когда он зашёл в профком после смены и вручили документы на заселение в доме престижного микрорайона. Когда он вышел из управления, держа в руках документы на квартиру и прислушиваясь к своим ощущениям, радости не обнаружил. « Значит, кто - то донёс, что ездил на юг посмотреть на Шехиризаду», подумал Пашка. А когда обмывали квартиру, один из руководителей коксохимического производства, "случайно" обронил фразу, что принято решение в министерстве о строительстве нового пекококсового цеха, он окончательно понял – шило в мешке не утаишь. И, чтобы не выглядеть неблагодарным, сделал заинтересованное лицо.

Но, несмотря на окончательное решение о переезде на новое место жительство, Пашка стал замечать, что Надя, после приезда из командировки, где она три месяца стажировалась на родственном предприятии на должность мастера - технолога, потеряла интерес к переезду в город Джамбул. К этому времени у них наступил критический психологический период их совместной жизни. Четырнадцать лет. Это когда наступают обычные рядовые житейские будни, а душа ещё требует «продолжение банкета». Коварное подсознание ему проявило в памяти давний разговор с главным энергетиком Нетёскиным. Когда Пашка обратился к нему дать три дня отпуска по уходу за ребёнком, объясняя ему, что жена находится на практике в Красноярске. Он как- то двусмысленно ответил « знаем мы эту практику». И последний случай. Он пришёл со смены, хотел посоветоваться по поводу отъезда в Джамбул. Но её на месте не было – поехал к тёщи, надеясь застать там. В доме её тоже не было. Он вышел в огород, который заканчивался примитивным пляжем Самаркандского водохранилища. Там он увидел Надю в купальнике. Она шла вдоль берега, игриво ногами подбрасывая чистый, жёлтый песок вверх. Весь её вид, энергетика движения явно говорили – жизнь удалась. Позади в метрах двух за ней уныло шагал одетый Синельников - её непосредственный начальник цеха. Пашка не стал дальше рассматривать картинку похожую на сюжет из плохого фильма, быстро повернулся и пошёл назад на остановку, не ответив даже на приветствие тёщи. После этого случая Пашка впервые напился водки до «поросячьего визга», вел себя непристойно, о чём всю жизнь сожалел. Особенно его угнетало, что всё происходило на глазах дочки Вики. Через два дня Пашка рассчитался и один уехал в Джамбул. Спустя короткое время пришло письмо от жены Синельникова тоже Надежды, в котором она сообщала, что её муж ушёл от неё к жене Пашки. А ещё через месяц Надя телеграммой сообщила, что она отправила контейнеры с вещами железной дорогой в Джамбул, а сама самолётом прилетает через сутки. Когда Пашка ей показал письмо, пришедшее от Синельниковой Надежды, она даже не дочитала его до конца. Порвала и выбросила в мусорное ведро. А спустя четыре года у них уже в городе Алма-Ате родилась ещё одна дочка, и назвали её Настей. "Ветка сирени упала на грудь......"

Строительная площадка поразила Пашку своей масштабностью. Подъездные пути на расстоянии пяти километров завалены оборудованием, пустые глазницы огромных корпусов подавляют своей грандиозностью. В целом картина создавала мобилизующую обстановку. Но глядя на дорогое оборудование, мокнущее под дождями, Пашка невольно опять почувствовал себя, как на монтажной площадке, « Композитором». Очень захотелось пройтись кулаком по физиономии виновников такой бесхозяйственности. Приняли на заводе доброжелательно, единственно, что огорчало, пока Пашка на старом месте, изображая Штирлица, тянул время; дома, предназначенные для вызовников, были заселены. Следующая сдача жилья будет не раньше полугода. Придётся жить в частном секторе, заботу по поиску жилья и оплату всех расходов берёт на себя завод. Улица Колхозная, дом 71, по такому адресу посоветовали после работы зайти в отделе кадров, там недавно жил начальник цеха, в котором предполагалось трудиться Пашки. Дом оказался по иронии судьбы на том месте, где Пашка принимал окончательное решение о переезде в Джамбул. Несколько ступенек вверх и ты на центральной площади. Скорее всего, это не дом, а узбекская усадьба с отдельно стоящей верандой, садом и двумя домами, в одном из них, что поменьше ему и пришлось жить. Узбекская семья приняла их доброжелательно. Юнус Сарымсаков, хозяин усадьбы, инвалид войны, без руки, тем не менее, работал кладовщиком на спирткомбинате, Санабар, его жена занималась хозяйством, пятилетняя Хурышка, приёмная дочь развлекала их пением и танцами. Много позже, Пашка узнал, что Хурышка была дочерью их родственника Шарипа, криминального авторитета. Когда он погиб, на его похоронах присутствовало более 200 человек, приехавших из Средней Азии и Казахстана. Юнус очень хорошо готовил плов, смесь баранины и конины, плюс мастерство и доброжелательный настрой и из-за стола уходить не хочется. По твёрдо установленному порядку, за стол не садились без Нади, Вики и Пашки. И если они опаздывали, то их ждало наказание, в виде «штрафной», конечно, исключая Вику. Сложилась редкая ситуация, когда из дома хочется идти на работу, а с работы домой.