Записки советского чиновника

Когда Пашка утром пришёл в контору, хорошее настроение его сменилось растерянностью. В кабинете заведующего вместо Короткова восседал в большом кресле маленький, кудрявый человек, который уверенным голосом пригласил заглянувшего в кабинет Пашку. «Заходи, заходи Павел Павлович, я Загоруйко Геннадий Михайлович. Не ожидал? Теперь я твой шеф. Анатолий Петрович избран первым секретарём Джамбулского горкома партии». Предвидя заранее такой ход событий, Пашка, наверняка, никогда бы не дал согласие на перевод в аппарат обкома партии. Он знал Загоруйко, как заведующего промышленно – транспортным отделом Каратаусского горкома партии, не имевшего ни одного дня проиводственного стажа работы. Но предвидеть Пашка этого не мог. Он, как уже стало проясняться, многое, что происходило вокруг него, не понимал. Не давая прийти Пашки в себя, Загоруйко сразу повёл его для доклада о результатах командировки к Бектурганову – первому секретарю обкома, а затем уже отраслевому. Что считалось нарушением принятого в конторе порядка. У Пашки сложилось мнение, что, то о чём он докладывал им, они уже и без доклада знали. Но приёмы были доброжелательными и заинтересованными. Правда, когда он вручал образцы породы с вкраплинами самородного золота, у Загоруйки лицо помрачнело. Спустя пару месяцев после командировки, было организовано несколько рейдов по зачистке золотодобывающих территорий от чёрных старателей, а для постоянного контроля удалось получить дополнительно патрульный вертолёт. После кадровых перестановок у Пашки боевой подъём, с каким он начинал работать, немного поубавился. Заметно снизился уровень отдела, стала захлёстывать мелкотемье, проблемные направления стали обходить, сосредотачивались на вопросах, приносящих не пользу, а видимость работы. Заведующий больше следил, кто чего сказал, какое мнение и настроение у начальства, кого куда выдвигают. Пашку задолбали вопросами: почему его так неожиданно выдвигают депутатом вновь созданного Заводского городского района и одновременно городского исполкома? А для Пашки это был тёмный лес. Он даже и не знал, что его выдвигают. Вся возня не по существу ассоциировалась у него с хаотичным движением токов фуго в электронике, создающих небывалый накал, и никакого движения вперёд. Очень стало напоминать атмосферу в конструкторских бюро и научно-исследовательских институтах Москвы. Пашка загрустил. Немного отвлёк от грустных мыслей переезд на новую квартиру. Отремонтировали и переехали в трёхкомнатную квартиру через площадь с видом на здание обкома партии. Из дома можно было выходить всего за пять минут до начала службы. Но и это не радовало. По субботам, как правило, не по божьему велению, а по собственному соизволению, многие работники приходили на работу привести в порядок бумажные дела. Пашка был не исключение. В один из таких дней, уже к обеду позвонил Анатолий Петрович. «Можешь ко мне заглянуть»? Через три минуты он сидел уже перед ним. «Национальный вопрос взял верх, ты же знаешь, что тебя предполагали выдвинуть на должность первого секретаря Заводского райкома партии? Сегодня решили, что на эту должность пойдёт директор суперфосфатного завода. Ты, конечно об этом знал». Пашка сознался, что в первый раз слышит. Так оно и было. «Так это даже хорошо! Пойдёшь работать в горком партии заведующим промышленно-транспортным отделом»? «…С нашим атаманом любо голову сложить», - ответил Пашка. «В таком случае после выходных занимай кабинет» - ответил, он улыбаясь. Настроение у Пашки поднялось и он опять начал копытом землю рыть. Практически вся промышленнось, включая энергетику, сосредоточилась в городе. Суть деятельности не изменилась, только стало больше самостоятельности. Единственно, что было новое – это железнодорожный и автомобильный транспорт, на изучение которого пришлось потратить значительное количество времени. Первый посетитель с железнодорожной станции была старушка, пенсионерка, бывшая учительница железнодорожной школы, похожая на одуванчик. Жаловалась, что её сын, машинист тепловоза и сноха издеваются над ней, не кормят, лекарства не покупают, выгоняют из квартиры. Просила повлиять на него. Пашка попросил её прийти ознакомиться с результатами проверки через две недели. Сразу же вызвал к себе её сына. Через пару дней в кабинет зашёл с виду уставший, предпенсионного возраста мужчина, на груди ордена и знак «почётный железнодорожник», с ним замученная, со слезами на глазах, ещё не старая, но обсолютно седая женщина,- его жена. Из беседы выяснилось, что он с рождения вырос в приюте, а мать трижды меняла мужей, каждый раз меняя место жительства. Имеет квартиру на соседней станции. А когда сын получил благоустроенную квартиру, приехала к нему, они не стали возражать. Но вскоре она стала пить, приводить собутыльников, гадить в квартире. Выселить они силой не могли, а официальным способом боялись огласки, так, как он в городе человек известный. Дополнительная проверка их информацию подтвердила полностью. В назначенный день появилась заявительница. Вошла она в кабинет с улыбкой на лице. Оказывается, в приёмной ей о хозяине кабинета наговорили много лестных вещей, что он и вежливый и справедливый, и ещё много достоинств. Пашка на лицо тоже повесил улыбку, пригласил сесть и благожелательным тоном поведал ей, что она в молодые годы бросила ребёнка, вырос он в приюте, в его воспитании участия не принимала, сама же вела себя, как проститутка, постоянно меняла сожителей, а на старости лет приехала к сыну, стала пить, хулиганить, мешать жить порядочной семье. В конце беседы добавил, если она будет продолжать в том же духе, ей займутся правоохранительные органы. И уточнил, нужен ли письменный ответ, или достаточно доверительной беседы. Старушка шустро выбежала из кабинета с причитаниями: «Ну и вежливый, ну и справедливый»! А через пару месяцев пришёл машинист с женой, помолодевшие, весёлые. У них всё наладилось. Божий одуванчик переехала жить на свою квартиру.